Пришёл с рейса, подустал, кончился поход, шоферюги-шофера - непростой народ.
Да я и сам из шоферюг, нарулил - дай Бог, колесом своим втирал пыль в тоску дорог.
Едешь, песенки поёшь, слушаешь мотор, а он поёт со мною вместе, он на песни скор.
Вспомнил Светку, как сквозняк юбку ей поднял, а я пятую врубил и будто не видал.
За окном река бежит, за рекою - луг, Светку ждёт с каких уж пор её милый друг.
Тормозну у родничка в спуске под горой, а ты отведай, Светочка, водички ключевой.
Светка едет, воду пьёт, в стороны глядит, про шофёрское житьё с фортом говорит:
"Хорошо, всё завёл, куда хочешь - едь, а училке - только стол и в тетрадь глядеть!"
Я не стал ей говорить, переубеждать, коли к другу не спешишь - надо погадать.
А вот так-то порули - опадут цветы, шоферить что воровать - заедят менты.
И по трассам тут и там едут шофера, на ночь встанут, по сто грамм, да и в путь с утра.
И мотает на кардан жизнь за годом год, снег дорогу заметёт, дождиком зальёт.
Настроение поднял старенький плакат, его кто-то написал много лет назад.
Не забыть бы подновить, краски принести, два словечка теплые: "Доброго пути!"
Не забыть бы подновить, краски принести, два словечка теплые: "Доброго пути!"