Двадцать третьего ноября 19 века, двадцать первого года часам к 12-ти где-то,
Из утробы жены британского медика лысый акушер медленно вытаскивал ей дитя.
Вскоре в состав живых перейдет новенький, пиветствуйте великий Шарль Мерион в облике.
Младенца с закрытыми глазами и звонким голосом и это всего лишь первый из его сотни образов.
Весьма неглупый парень, воспитанный в целом, успешно закончил школу морских офицеров.
Покорить все моря было единственной целью, пока в 25 не создал новый мир себе кистью в лице, в миг.
Изменилось все в голове больше, чем много желаний, спасибо, за это красотам Новой Зеландии,
Лувр тут же стал приютом для Шарля, видимо море действительно люто мешало.
Припев:
Полотен гаммы, наверно, ударами по нервам, мелодии цвета, ровный поток багровых тонов.
Полотен гаммы, наверно, ударами по нервам, мелодии цвета, ровный поток багровых тонов.
Иного не дано!
Время немедля тикало, страсть к краскам дико возрастала, напалмом ломала в нем итак талант
Она меняли стайл, здравствуй синдром Дальтона.
Глядя вдаль, Шарль, не теряя шарм, скрывая в тенях шрамы ни шагу назад,
Себя не лишая азарта, вселяя в завтра веру, веруя в самое сокровенное,
Зная, это лишь старт, наверно, он встал мгновенно к холстам, барьеров не стало,
Но скверная атмосфера страстно ела его изнутри тело, видимо психоз острой степени, мозг оцепленный,
Каждый набросок на холст ростом в метр грозно-багрового цвета крови и ничего кроме.
Припев:
Полотен гаммы, наверно, ударами по нервам, мелодии цвета, ровный поток багровых тонов.
Полотен гаммы, наверно, ударами по нервам, мелодии цвета, ровный поток багровых тонов.
Иного не дано!
Небо и солнце, не только рисованный свет,
Цвета вишневого сока, он словно ослеп.
Сломанный свергнут, пульс меркнет, его больше нет,
Тот кому слал в эти красные будни молитвы
Перепутал палитру.