Я пел отлично, и гитара извивалась.
Я был на троне, и судьба мне улыбалась,
И раболепно я благодарил её.
Зал аплодировал, и жизнь казалась вечной.
Смеялся я безоблачно, беспечно,
Наивно полагая, что свершилось!
Потом был ужин в дорогом отеле,
Был приглашён скрипач, и гости тихо сели,
Друг другу демонстрируя себя.
Вот пальцы струн коснулись, и душа рванулась к раю.
Я трогал света луч, так звук был осязаем,
Невероятно одинокий, неземной.
Дрожит его рука, устал скрипач от жизни,
Из глаз его беда уже слезу не выжмет.
Все чувства умерли, лишь память догорала,
И больше никогда он не вздохнёт с надеждой.
О том, что жизнь прошла, упомянёт небрежно.
Он равнодушен и приветлив к нам.
Наверно, нет давно его старухи,
Он вместе с ней, а на земле лишь только звуки,
Он в них живёт и заставляет жить меня.
Какое-то тепло к нему, тепло и жалость.
Ну, может быть, хоть что-нибудь ещё осталось?!
Нет!!! Всё отцвело давно и смялось.
Хотелось мне помочь ему, но как? Я суетился.
Нет, я не мог, чего-то я стыдился,
Не знал, как подойти заговорить.
Он отыграл и не уныло закутал шарфом горло
Даже как-то мило.
Вскочил пожать я руку скрипачу: "Скажи,
Ну где мне взять твоё терпенье,
Как научиться жизнь понять и заслужить прощенье?"
Шучу, конечно, я не спрашивал его.